Трудно поверить, что есть люди, которые никогда в жизни не ловили рыбу или не хотят ее ловить.
Если бы никто в мире не ловил рыбу, как Христос отыскал бы Себе апостолов?
Рыболовство - невольная попытка ўразумення своей души.
Как спелая девушка теряет целомудрие, так и белый свет нежно открывается своими щедротами, своей падуладнасцю, когда ты вытаскиваешь из гарбыля волны вертлявую рыбину.
Рыба холодная только тогда, когда ее кратаеш.
Этот холод не заползает в рукав. Он греет сердце.
Серебряная молния
И пасення помню свою первую рыбалку. Зануранаму в колхозную работу: в пахота, боронование, косьбу да цяслярства отцу некогда было браться за рыбацкие инструменты, соответственно - и меня кому-то было учить мастерству вывуджвання.
Благодарение Богу, к нашей соседки часто приезжал с ближайшего военного городка сын, старшина сверхсрочной службы, заядлый рыбак. У него я и подсмотрел, как абладжваецца вуда. Удилища тогда были в основном самодельные: с гонкіх березок для дужэйшых мальцев - чтобы в дальнейшем забросить с берега приманку, аж за камыши, и короче, из орешника - для нас, жаўтароцікаў.
Вырезать под корешок ляшчынавае вудзільно было не менее сложно, чем лазовую клюшку зимой. Глянул - красивый, кажется, отпрыск, срезал - оказывается, криулина. Сколько раз приходилось так ошибаться - не перечислить... Заметно уменьшились орехов в урочище Кантыжына.
Однажды искушенный в рыболовстве сосед рьяно поддразни меня: "Смотри, какая леска! Слабо разорвать?! Попробуй, рви изо всей силы”. Я накрутил ту "жилку” на ладошки и рванул, как мог, в стороны. Острая боль обжег мне ладони, леска врезалась в кожу... "Молодец, благодарю...” - криво усмехнулся хитрый дяденька, который на проведение своего теста падбухторыў няўцямнага мальца.
В детстве (да и сейчас по большому счету так) я всегда с большим нетерпением, торопливостью, довольно суетливо собирался на рыбалку. И с тревогой. Это чувство охватывало меня сразу, как только начинал копать для приманки дождевых червей - у нас их называют "мазюкамі”. Каждый вертлявый червячок обещал удачу. А если в каком-нибудь глыжы находилась уйма рыбной пищи, то радость наполняла грудь все равно как после удачной поклевки. Но я немного забежал вперед, а же хочу рассказать про самую первую свою рыбалку.
Жаль, что вам не пришлось половить на крючок, купленный в рызніка Еселя за пуль собранного мамочкой тряпья. Я купил его в своей же деревне, возле соседней Мироновой дома, где приостановился неугомонный рызнік.
О, как счастливо свярбела кожа от паторкнутых в падвой моей кяпуркі пяти, самого ходового номера крючков. Есель знал, что предложить малышу.
А поплавок у меня был с гусиного пера. Завастры его, как надо, - и пиши себе по-древнему.
Озеро у нас находится в каком-то километре от деревни, в низине окруженной довольно высокими холмами. Полевая дорожка выводила как раз на один из таких холмов, а с него открывался одобрен ветром лазурь. И тогда ноги бежали сами.
Когда я только примеривался к первой рыбалки, то уже знал из расповедаў старших мальцев, что ловить надо обязательно на плавах - там лучше берется. Особенно в начале июня, когда нерестится уклейка и суетиться на отмели, словно серебряная молния.
Плаў зыбаўся под ногами, как зеленое, прапахлае аиром облако - с его края и действительно можно было упасть на отраженные в воде небеса. А надо же было подойти как раз до этих самых небес. С края плава только и можно было подбросить червячка на крючке в густую чародку верхаводак.
Ао, вот же: поплавок стремительно пошел в сторону, рывок - и серебряная молния взлетает высоко над головой, неўтаймоўна трапечацца, словно решилась плыть в воздухе. А потом абрыньваецца долу и продолжает трепыхаться на лесцы, все одно как мое неуемное сердечко. Рыбінка трапечацца так упорно, что наконец срывается с крючка и падает в воду, которая набежала на прагнуты под моими ногами плаў. И я не знаю, что делать, ведь скоро понимаю, что поймать ее, чрезвычайно верткую, руками просто невозможно... Так и не пытаюсь, закидываю на искушение верхаводцы свежую наживку.
И вторую рыбину вытаскиваю уже как спадзяваную: прыхінаю ее к животу и заціскаю в кулачке. А тогда аккуратно снимаю с крючка, усчапляю на заранее подготовленный кукан и кладу его в воду под ноги.
Новоиспеченного рыбачка быстро замечают деревенские пацаны, которые купаются неподалеку, и ко мне подходит дзяцюкаваты Степан Шадырка.
Долговязый, в трусах он заходит на самый край плаву, под которым в куп'істых водорослях как раз и нерестится уклейка. В другой раз она так захвачены своим бліскавічным кружляннем, что незаметно для себя выходит на береговую отмель, забивается в кочки осоки, где воды, может, на ладошку. Трапечацца, кувыркается, чтобы вернуться в глубокую воду, но лезвия осоки непролазные, и рыбінка, ачмураная зыркім солнцем, навсегда остается в их плену.
Степан находит сколько таких засмяглых на солнце верхаводак и подает их мне.
- И зачем тебе ловить, Серега. Вот, пожалуйста, готовенькая...
Мне не хочется принимать эту добычу, но и трудно отказать старшему мальцу, и я ўсчэпліваю на кукан сколько дарованных рыбінак.
Когда солнце начало рассыпать свои лучи еще более щедро, а из купальни, все громче и громче доноситься голоса друзей, мне вопреки желанию ловить очень вздумала присоединиться к веселой компании. Благо на кукане было уже рыбінак пятнадцать и показалось, что этого достаточно для первого раза. Всегда боязно до самого донышка исчерпать ничем незаменимую радость. Я скрутил вокруг удилища леску и счастлив двинулся к товарищей.
И сразу начал преодолевать противоречивое чувство, которое тут же наполнила мое сердце: с одной стороны мне хотелось, чтобы пацаны увидели, как я удачно парыбачыў, а с другой - нет, потому что первый улов казался ни с чем, даже с кожаным мячом, несравненным и поэтому непредназначенном для чужих глаз богатством.
Если дружки, как утки, стремительно поплыли наперагонкі вглубь, я в густой, довольно высокой траве спрятал свою удочку, а рядом с ней затачыў между пераблытаных стеблей кукан с рыбой. На душе было так светло и легко, что когда я разделся и побежал к воде, казалось, не удержусь и одним махом перебегу на тот берег. Но, нет, как я мог пробежать сбоку своих товарищей! Подплыл к ним, нырнул, а потом начал шуметь о своем, дурачиться, догонять и перегонять которого быстрого пловца, одним словом, привычно радоваться на воде. А если все мы натешились и начали выходить на берег, я увидел Мішкавага Мурзик, как выяснилось вскоре, своего обидчика. Собака выходил из высокой травы, где лежали моя вудачка и рыба, и смачно облизывался. Я сразу понял: так он асалодна вспоминает вкус моих верхаводак. Тут же побежал к своему хранения, стал на каленькі и тщательно обшарил траву там, где лежал кукан, но нащупал только голую лазіну. Слезы покатились из глаз крупным горохом и мне не было стыдно.
Подбежали друзья, начали расспрашивать, что к чему, и вдруг дружно расхохотались, словно из самой веселой потехи. А громче всех смеялись "таўкачы”, сыновья тракториста Мишки, хозяина собаки.
- Мурзічак ты наш, насытился, рыбки - ну и молодец. Ты же неразборчив в нас, и рыбкой ласуешся, словно который катуська...
- Не горюй, малыш, ты еще себе наловіш, в верхаводкі самый нерест, - утешил меня Степан Шадырка.
"Может, когда и наловлю, только не сегодня”, - подумал я и начал собираться домой.
Сколько десятилетий прошло, а будто вчера то было. Каждая рыбалка помниться, особенно - первая.
Непреодолимое искушение
Когда ловишь первых в своей жизни рыб, то не имеет большого значения, какого они размера. Первая радость несравнима. А можно сказать, она несравненно большая. Но впредь рыболов начинает примериваться.
Рано или поздно большая рыбина проглотит подготовленную совсем не для нее приманку - просто с дакукі, ненароком, проплывая рядом. И вам во многом тоже случайно придется ее вытащить. Притом вы впервые почувствуете, что качающиеся неукротимым чувством сердце может легко выскочить из груди.
А еще вы научитесь сцішвацца от радости, в которую просто трудно поверить.
Увидев, как вытащенный на берег огромная рыбина зявае ртом, вам покажется, что она хочет что-то сказать совершенно неожиданное. И тогда вы ее снисходительно паляпаеце по боку.
У меня первой огромной рыбиной был двухкілаграмовы лещ. Поймал я его на удочку неожиданно легко, во время одного из первых закідванняў приманки. Из воды лещ шел покорно, совсем слабо проявляя свою истинную мощь и размеры.
Только когда я затащил его на отмель и лещ вынужден был повернуться на бок, выяснилось, что это пусть и не такая огромная лопата, на которой в свое время бабушка "садила” круглые караваи хлеба в нацепленую печь, но все равно широкая. Да еще с мощным хвостом, которым с легкостью, словно сухое сено, падтрасаецца тяжелый слой воды.
Как известно, агаломшаныя неожиданной удачей (а настоящая удача только неожиданной и бывает) скамейке ўтрапена целуют огромную рыбину, словно хорошего родича после долгого прощания. Не помню, решился я тогда присоединиться к этой незнакомой и, честно скажем, неприятной для деревенских людей традиции.
А вот что хорошо помню, так это, как возвращался домой. Из озера в нашу сторону было две дороги: одна полевая, минуя огороды, и вторая - мимо всю выструненую вдоль ее деревню...
Конечно же, я пошел через деревню. На моем кукане красовался огромный лещ, до которого ютились своими тоненькими туловищами привычные верхаводкі. На этот раз я нес рыбу выше, чем обычно, над землей - держал ее в согнутой в локте руке: мол, смотрите, люди, это я, я сам, я поймал! Это мне улыбнулось счастье!
И многие удивлялись и улыбались в ответ. Рыбакам завидуют только дураки и таким образом отпугивают от себя счастливый случай.
Я с тех рыболовов, которые вывуджваюць огромную рыбу только случайно, можно сказать, непреднамеренно - если повезет-придется. Не люблю подбирать специальные приманки, рассчитанные только на трофейный улов, выискивать место, где держатся своей глубине озерные или речные великаны, тем более "подглядывала” за ними с помощью эхолота. Пусть они меня выбирают, а не я их.
Так вот кто меня выбирает: щука под четыре килограмма, судак на две киле... Было подцепил сама на Касплі, весной, естественно, случайно. Но я его даже не видел. Обманул он меня, неопытного: воспользовался тем, что леска была не слишком нацятая, лег на дно, как прилип. Казалось, что бляшня зацепилась за корягу. Надо было держать рыбу в напряжении, дождаться пока не пошевелится, а у меня не хватило терпения - заметано, леска ослабла и бляшня, которая крючками попала на твердое сомова паднябенне, вывалилась из его пасти. Наверное, буду жалеть об этом все оставшуюся жизнь. Даже не осуществленных литературных замыслов, так не жалко.
Рыбаки, которые ловят огромных рыбин только со счастливого случая, бессистемно, никогда не отпускают их на волю: мол плывите себе, я доволен и порцией адреналина, полученного во время борьбы-тузання. Тем более не делают это перед телекамерой, по-театральному неискренне - им удача не улыбается сколько раз подряд ради красивого кадра.
Чтобы вы знали, как дорожишь изрядной рыбой, особенно в бясклеўны день! Бывает, плывешь на протяжении нескольких часов по ўлюбенай, населенной адгуклівымі шчупакамі речке, закідваеш и закідваеш в самые привлекательные уголки бляшню, а они на этот раз не откликаются, словно перевелись все до одного.
И тогда используешь свой последний шанс: если это происходит на Касплі, то на склоне дня около Шапуроў на глубокой течения выбираешь бляшню рывками, ритмично - в такт биению сердца. И тогда утихнет весь белый свет на какое мгновение, а вместе с ним и грукатлівая дзюбка птички в твоих грудях... О, как неожиданно бьет по бляшні шанцунак, так неожиданно, что кажется и не по бляшні вообще, а прямо по сердцу... Первая и, может так случиться, последняя добыча за долгий день.
У меня так было. Чтобы вы знали, как я нежно вытаскивал из воды того трехкилограммовую щуки - регулировал нацятасць лески фракцыенам, отводил в сторону вудзільно, чтобы рыба не забилась под лодку, тянул ее резко вверх, чтобы хоть немного поднять над поверхностью воды и абпаіць воздухом. А тогда, потрясен очередным отчаянным рывком шчупачыны, неожиданно для себя произнес:
- Памазі, Господи...
Именно так. Откуда что бралось?! Может, церковный стиль прорезался потому, что до реки меня подбросил на своей легковушке знакомый священник... Как бы там ни было, но я вдруг почувствовал себя еще не совсем пропащим человеком.
Еще и потому, что щуку я того вытащил, притом без использования подсадка.
Запомнился видеофильм про рыбалку в одном из уголков необъятной севере России, куда можно попасть разве что на вертолете. Но, как выяснилось, это глухое место знает не только слаженная компания друзей, снятая в фильме. На берегу небольшого озера посреди тундры находится простой, но довольно ухоженный шалаш, который, судя по всему, сложили из бревен также дастаўленных вертолетом: в нескольких шагах от одного камлістнага дерева - одни чахлые прутья. Значит, таких дружных рыболовных "вахтаў” побывала здесь вон сколько!
И не удивительно: в озере, которое, по-видимому, даже не на всех картах указано, водятся мерные, тяжелые - только дапаўняй список трофейных экземпляров - щуки. Очередная падсечка - и на тройник падчапляецца минимум 4-5 килограмм отчаянной драпежніцкай упрямства. А то и 9-10! Всех щук, кроме отложенных на уху да жаркое, счастливые рыболовы тут же отпускают в их глубинные спраты. Раскрасневшиеся на сіверку лице светятся победным пераўзыходствам над всеми не далучанымі к неповторимой наслаждения. Друзья, переполненные чувством дабразычлівасці друг к другу, неспешно галдят, шутят...
Если верить фильму, количество трофейных щук в северном озере невыводная. Тем не менее, веские рыбы отпускаются на волю, еще и потому, что ребята цепляць в душе надежду снова поймать именно их в этом тихом, хотя и открытым всем ветрам уголке планеты Земля.
Ощущение планетарнасці возникает не потому, что рыбалка происходит в диком краю, к которому можно достаться только воздухом, а потому, что щуки-пераросткі больше, чем где, отвергнут от цивилизации, закрытый в своеобразный кокон своего почти что метафизического бытия. Так какая же досада, когда в этом уголке-коконе нечаянно, словно с другой планеты, "вылупліваюцца” люди и называют няўклюднага, цельпукаватага, огромных размеров щуку "nord pike”.
Вдвоем
Рыбу легче ловить артелью или другу. Христовы апостолы - дружная, паяднаная душевной жаждой чудодейственности артель рыбаков. И среди них потомственный рыболов Петр - покровитель и вдохновитель всех, кто выплывает на лодке за фартом. Настоящие рыболовы - с его артелью.
А ловить труднее, а можно сказать, и невозможно, если не объединяет дружба.
Мы с Петраком, тезкой апостола, дружим, так и ловим вместе. Однажды в детстве договорились с ним пойти на рыбалку. Прихожу к нему с вудачкай, другим необходимым снаряжением, а дружка нет... Куда-то делся, спрашиваю у домашних. На озеро ушел, отвечают. Не выдержал, мол. Ой, жесть мне, не выдержал... Бросился за ним вдогонку теплой тропой - только стопы мелькают, а сердечко о ребра, как спелый колос, аббіваецца...
Прибежал на ближний берег - нет Петраков. Может он у острова ловит, может, на подлещиков нарвался? Побежал дальше еще побыстрее, а в горле уже застрял комок горькой обиды - ни проглотить, ни выплюнуть. "Ну, как же так, уйти другу, словно и не договаривались ни о чем. Значит, я ему совсем не нужен... Совсем...”.
Аббягаю заводь, растерянный снова осматриваю озера - и наконец замечаю: Петрок, словно намеренно, затуліўся на своей лодке за высокими чаратамі - вплотную стал возле них и молчок. Я сразу начинаю выражать ему свою обиду, но воли ей очень не даю - боюсь, что разрумзаюся. Почувствовав мою предостережение, Петрок быстренько подгребает к берегу, и я вскакиваю в лодку, охлаждая намуленыя на твердой тропе босые ноги в зеленой от водорослей воде, которой уже на дне по косточку.
До самого вечера мы ловим молча, цікуючы только за рыбой: чтобы у него взялась маленькая, а у меня большая - падлешчык или краснаперка...
Вы не поверите, но та обида живет в моей душе и пасення. И я пока не готов простить другу. А более точно - не хочу. Без этой стрыклівай, как молоденькая крапива, обиды у меня, пусть себе на кроху, уменьшится охоты вспоминать детство. А что за жизнь без этих упоминаний...
Теперь, в зрелые годы, мы, как только выпадает, также рыбачым вместе: Петрок на своем легковом автомобиле заезжает за мной, как за барином. А на лодке опять, как тогда, в детстве, цікуем, у кого какая рыбина падчэпіцца на острый тройник.
Бывает, тронет бляшня сцябліну камыша или лилии и кажется, что щука ударил - сразу же рьяно падсякаеш.
Тогда настороженный член спрашивает:
- Была паклеўка?
- Да нет, трава...
- Ты же не пужать так! - улыбается.
Или, наоборот, я интересуюсь, когда обманчивую падсечку делает Петрок. Да еще упрекаю: мол, веди себя прилично, теперь моя очередь подцепить шчупачыну, а ты тащи свою бляшню наўзбоч, не мешай... Такие у нас шуточки. "Как ты меня напугал, думал подсек кого, не пужать так...”.
Породила эти шуточки рыбацкое соперничество, которое с годами только крепнет.
Правда, мы умеем и радоваться удачи друг друга. Например, Петрок радовался, когда я впервые в жизни поймал судака - аж на два килограмма! (Его такая удача пока обходит). Было это на Березине, с первым зазімкам.
Леску, словно проволока изоляция, покрывал тончайший слой льда и вузенькае кольцо "тюльпана” прыхоплівала морозом, заціскала леску - и шпуля аж скрипело от напряжения...
Ни одной поклевки. И тут - на тебе: только прошел поворот - есть! Да какая рыбина - судачына! Петрок немного отстал и я зарычал немачкі: "Плыви скорее, смотри, кого я поймал!”
И Петрок приплыл. Посмотрел, порадовался и, как водится, выпил вместе со мной традиционную рюмку, чтобы прывеціць удачу.
Это у нас издавна повелось - поднимать по рюмочке за каждого пойманного щуку или какую другую рыбину.
Случается, мы с Петраком плывем и на разных лодках, но неподалеку друг от друга - все хорошо видно. Как только у кого падчэпіцца щука, так тут же, словно по команде, сближаемся. Наверное, это красивый маневр, если наблюдать с берега. Мы счэпліваем свои резиновые чавенкі и, опрокинув по рюмочке, плывем сколько сот метров вместе, как на своеобразном плоту. Плывем довольно долго - пока хорошо не закусім.
Наш лес счэплівае лодки, привлекает души.
Как человек легкомысленный и няўседлівы я люблю стремительно сплавляться по речкам, раз-то и дело закидывая бляшню или воблер в тихие заводи правого, левого берега - куда пахіне. Откликнется шчупачок - остановка на течению, а не - плыву дальше без задержки. Так, легкая прогулка по пути, который, кажется, не ведет к кончины.
А Петрок иначе. Он любит запыніцца в которой заливе на час-другой и аблоўліваць каждый уголок, пока у которого щуки не кончится терпение. Петрок радоваться со своей упорства. Он, ученый агроном, умеет слушать, как растут растения, наливается соком морковь и брюква, и надеется услышать из глубины и шаргатлівае бруенне воды в шершавых щелях шчэлепаў.
Если мы в одной лодке, по обыкновению я плыву впереди, а он - рулевой, упраўляецца на корме с мотором, падплываючы до самых зваблівых чаратовых мест.
Только приблизимся - моя бляшня тут же летит в лучшую прогалину меж водорослей, а потом уже - его. Петрок на это немного злится, но терпит:
- Ну куда ты уже собрался отплывать?! Дай мне, как следует, аблавіць эту мясцінку... - и в голосе друга довольно отчетливо слышится раздражение.
Еще бы! Если попадать только моей корці, то можно почувствовать себя нанятым для чужой отрады лодачнікам. Я понимаю это и стараюсь быть как можно более терпимым.
- Брось, брось вон в то редкое трысце... Звабнае место, - приветливо подбадриваю моего стырнавога.
Мы с Петраком и правда радуемся удачи друг друга, но лучше, если эти случаи чередуются, а не выпадают которому из нас счастливым рядом.
Помню, чуть выше Больших Храпунов на Касплі расплылись мы с Петраком на своих небольших чавенках по разные стороны. Он спешил подняться немного выше, а я свернул да задержался. И не ошибся. О, как счастливо длилась моя отрада. Размеренные осенние щурята откликались на каждое, наверное, третье забрасывание бляшні. За которую полчаса их набралось семь, и мне начало казаться, что я наткнулся на огромное шчупачынае "гнездо”.
Петрок тем временем не поймал ни одной рыбы, и когда мы снова сравняли свои лодки на середине течения, мне было неловко хвастаться, что удача выпала на мою долю не совсем случайно, что я, лучше зная особенности реки, немножко перахітрыў друга. Радость загарчыла...
И таких сокровенных чувств у нас бывает довольно много. Плывем, плывем, переговариваемся да все касавурымся друг на друга, чтобы не пропустить какую неспадзяванку. И уже подмечено: если член вытаскивает два-три щуки подряд, у меня начинает путаться леска, заліпаць в бляшні лепесток или и того хуже - давать сбои шпуля... Тогда начинаешь злиться и даже сквернословить, потому что леска запутывается все больше и больше, да и другие неприятности нагромождавшиеся. Причем кажется, что в этом стечении обстоятельств немножко виноват, хотя и неизвестно чем, член. Вот он и еще раз напомнил о себе ярым баруканнем с очередным щукой. А еще неприятно, что на его лице видится нескрываемое отчужденность от моих проблем: мол разграбай их сам, потому что мне нет времени, видишь, как везет...
|
